Блог

May 03, 2024

Цензура в Гуантанамо еще никогда не была хуже

Цензура в заливе Гуантанамо никогда не была хуже Скалистые утесы Кубы отделили океан от неба, когда наш самолет снижался к взлетно-посадочной полосе военно-морской базы в заливе Гуантанамо. Это было ясно

Цензура в Гуантанамо еще никогда не была хуже

Скалистые утесы Кубы отделяли океан от неба, когда наш самолет снижался к взлетной полосе военно-морской базы Гуантанамо. Был ясный полдень конца июня, и первое, что нам сказали перед посадкой на рейс с объединенной базы Эндрюс, — не фотографировать с взлетной полосы или с самолета. Это было начало недели на самой печально известной военной базе Америки, где абсурдные ограничения диктовали то, что я и другие журналисты могли и не могли видеть.

Одно заблуждение о Гуантанамо было развеяно еще до того, как я вышел из самолета. В моем понимании все было тюрьмой. Долгое время это место ассоциировалось у меня с проволокой-гармошкой, сторожевыми вышками и анонимными задержанными в оранжевых одеждах. В последние годы я сообщал о некоторых из тех же самых задержанных, ныне освобожденных, и узнал, что мои предубеждения и опасения в отношении подавляющего большинства этих людей были необоснованными. Они приветствовали меня в созданном ими братском сообществе, и теперь я посещал место, где была украдена большая часть их жизней. Я прижался лицом к окну, чтобы увидеть тюрьму, где пытали людей, которых я считаю друзьями.

С воздуха я видел посты охраны по периметру базы, но это явно была не тюрьма. «Где это, черт возьми?» — думал я, все более отчаянно глядя в окно практически пустого чартерного рейса. У меня был трехместный ряд, телевизионные экраны, подушки, одеяла и полноценный обед в полете. Десятки лет назад на эту взлетно-посадочную полосу прибыли сотни мужчин-мусульман, избитых, закованных в кандалы, в капюшонах и обссавшихся.

«Только что приземлился», — написал я Мохамеду ульд Салахи на свой записывающий смартфон T-Mobile. — Это Суэйн. Несколько часов спустя Салахи, или «Мавританец», ответил: «Привет. Тебя посадили в тюрьму?»

Вскоре я узнал, что практически все, что имеет фотожурналистическую ценность, запрещено. По мере старения Гуантанамо произошел сдвиг в том, что военные хотят, чтобы журналисты освещали. В соответствии с действующими правилами сюда привозят представителей средств массовой информации, чтобы они сосредоточили внимание на заседаниях военной комиссии в «Лагере правосудия», где был построен очень большой, очень холодный и очень засекреченный зал суда, чтобы иметь дело с немногими оставшимися заключенными, которые когда-либо были арестованы. предъявлено обвинение в преступлениях против США десятилетней давности. Доступ прессы ко всему, что находится за пределами суда, описывается как «вежливость» и подвергается произвольным ограничениям.

Американский флаг развевается над зданием Управления военных комиссий в заливе Гуантанамо, 27 июня 2023 года.

Фото: Элиза Суэйн/The Intercept

Салахи, мой неофициальный гид, всегда был в капюшоне, когда его выводили из тюрьмы. В первый день моего путешествия он точно предсказал, что мой военный куратор будет угощать нас небольшими туристическими экскурсиями в различные части залива, как если бы мы приплыли в круиз Диснея. «Они хотят, чтобы вы увидели Макдональдс и пляж. Задержанных держали не там», — сказал он, пока мы обменивались голосовыми заметками. «[Здесь] содержались задержанные, [которых] вам нужно сфотографировать».

В ходе моего визита я встретился как минимум с пятью бывшими заключенными, которые вместе провели здесь всю жизнь. Большинство из них не знали о новых ограничениях для СМИ. — Ты был в лагере «Эхо»? Йеменец Сабри аль-Кураши написал мне из Казахстана. Аль-Кураши всегда утверждал, что его арестовали за то, что он оказался не в том месте и не в то время. После 12 лет пребывания в Гуантанамо его перевели в страну, которая продолжала обращаться с ним как с «террористом» и где ему не было предоставлено убежище, несмотря на заверения Госдепартамента, что с ним будут обращаться хорошо.

«Предложите им посмотреть лагерь Дельта 2, 3, 4, лагерь 5, лагерь Эхо, лагерь 6 и лагерь Платинум», — убеждал Салахи из своего нового дома в Амстердаме.

«Вы можете фотографировать задержанных, но не лица», — сказал Суфиян Бархуми, который имел право на освобождение из Гуантанамо при администрации Обамы после того, как с него были сняты все обвинения, но ему пришлось ждать еще пять лет, потому что Дональд Трамп прекратил переводы. С апреля 2022 года он изо всех сил пытается приспособиться к жизни свободного человека дома в Алжире.